zavulon
✦ world of watches ✦

---

я готов сменить антошке свет на тьму, если ко мне придет завулон. я готов играть с учетом шестого дозора, без учета его и нового тоже. я готов играть юст, инцест, слоуберн — да что угодно. ради завулона. желание это во мне сидит уже лет семь, я просто смерть как люблю их динамику. хочу играть завултона, даже без слэша! но нельзя отрицать, что у них нет какой-то таинственной связи друг с другом. хочу хочу хочу приходите! можем даже построить сюжет для фандома и собрать каст. а можем играться вдвоем...

немного картинок и видео для настроения!

---

к животрепещущему вопросу о внешности! это очень не принципиальный вопрос. главное, чтоб бы какой-то магнетический вайб, наверное. мне очень нравится и виктор вержбицкий, который сыграл завулона в нд и дд, нравится чем-то матвей лыков - по мне так он может быть отличной версией моложавого темного мага. лично мой краш - артем ткаченко, но может быть это очень субъективно х) вы можете предложить и свои варианты, можно даже не российских актеров. я кстати, использую две внешности по настроению: более совеременного риналя мухаметова и константина нашего юрьевича хабенского аминь

---

пример вашего поста

— А буду, — Антон как будто бы легко соглашается, чуть приподнимается, чтоб бутылку у Дениса забрать. Пить хочется, но решение глотнуть сомнительно чистой воды делается через внутреннее усилие. Как будто в это мгновение он проходит через сопротивление. Ощущение это мимолетное, его можно даже не заметить, но Иные его уровня и возраста не вправе оставлять такие сигналы без внимания. Как бы Сумрак вокруг не шалил, остается еще некая чувствительность, которая будет с Иным до самого развоплощения. Предчувствие, если угодно, и оно никогда не обманывает.

И тем не менее он сделал пару глотков. Ничего особенного, просто вода без примесей хлорки и прочей химии, без которой ее не пускают по водопроводу в крупных городах. Да даже если бы в ней был яд какой, Антона он бы не взял так же легко как обычного человека. Вытерев губы тыльной стороной ладони, Светлый бутылку водителю возвращает и взгляд беглый вперед бросает. Дорога накатанная, но вся в ухабах, — они все еще в России, ожидать другого и нельзя. Одна беда есть, а что на счет дураков? Водитель его как будто таковым казаться хочет — кривляется. Но Антону не нужен Сумрак, чтоб увидеть спрятанное — парень-то непростой. И понять, когда он чушь несет, а когда правду говорит, — тоже несложно. Ну или неправду, в которую он искренне верит.

— Волшебство — это хорошо, а вот мертвецы не очень, — задумчиво комментирует Городецкий, всматриваясь в дорогу, устроившись между передними сидениями и локти на них сложив. Чем дальше от станции отъезжают, тем гуще лес вокруг, зеленее. — И что, дед-то до сих пор при бабке али сгинул снова? — ловит себя на том, что стал речью подстраиваться под деревенский колорит, пусть с местными еще не познакомился. Но сколько он, почти коренной москвич, этих провинций не видел? От Москвы и области они-то отличаются разительно, а так похожи между собой как горошины в стручке.

Антона этот рассказ не удивил, и даже внешне он не стал картинно округлять глаза. На смех столь откровенную чушь Дениса тоже не поднял, что могло бы даже показаться подозрительным — ни один нормальный человек в это бы не поверил. Но Антон ненормальный — он Иной — и пока они дальше едут, прикидывает, что на самом деле может твориться в этих местах. Вероятнее всего, тут свои Иные есть, решившие на чудесах заработать. Вероятнее всего, делают они это нелегально. Не важно, Светлые или Темные — одни могут оправдывать себя тем, что людям помогают, другие же просто деньги любят да Силу черпают.

Как тут все устроено Антон может только на месте узнать. Гесер же как обычно все наперед знал и послал именно Городецкого не просто так. Как же Антону осточертели все эти недомолвки — кто бы знал.

Возможно, стоило бы озаботиться этим раньше, на перроне или вовсе в поезде, но идея скрыть свой уровень пришла Светлому только сейчас. Мало ли кто в этих лесах обитает, может даже Иные ему в Силе равные. Арину он ведь тоже в избушке на курьих ножках нашел и ничем хорошим это не кончилось. Но оперировать с Сумраком у него не получилось — тот все хуже вел себя, не пуская Высшего. Или его совсем не было — не разобрать. Выругавшись про себя, Антон полез в карман джинс и нащупал нужный амулет — Светка заставила взять с собой чуть ли не половину их запасов. Шипастый серебряный шарик поддался ему сразу, стал плавиться между пальцами обжигая и раня кожу, но эффект должен быть хорошим — на несколько дней Антон станет невидимым для Иных любого уровня.

Не высовывая руку из кармана, он думал о том, чтоб применить на себе силу еще одной игрушки, доставшейся от Завулона, когда увидел перед машиной выскочивший грузовик. Мысль о том, что в Сумрак не провалиться, вовремя посетила Городецкого, так что единственное мгновение перед столкновением он потратил на то, чтоб воспользоваться подарком Темного — его моментально окутало паутиной, запечатало в непроницаемый кокон. Он не увидел и не услышал, что случилось, ничего не мог почувствовать извне, пока чары не развеялись. По его подсчетам защиты хватило на пять минут. Выплеск Силы был сильный, под стать амулету, который мог бы спасти его даже в Хиросиме.

— Свет и Тьма... — простонал Антон, обнаружив себя в неудобной позе в перевернутой машине. Никаких увечий не было, даже не болело ничего, так что он поспешил выбраться, чтоб тут же обнаружить Дениса. Не раздавленного, не размазанного по лобовому, а спокойно курящего у дерева.

— А КАМАЗ где? Ты как цел остался, Денис? — Антон чувствует себя бессильным, его начинает здорово напрягать то, что глянуть на происходящее другими глазами, через тень, он не может.

the chariot // father bennett
✦ tarot ✦

---

ты служишь церкви вот уже много лет, и в отличие от маркуса — исключительно по своей воле. как-то ты даже взялся писать санктус, но всё кончилось первым стихом. в твоей жизни всё, так или иначе, заканчивалось первой главой: служебные назначения, книги, женщины, даже неловкая попытка вернуться в семью. единственное в твоей жизни, что кончилось, даже не начавшись — это мирная жизнь при храме святой софии, которой покровительствовал твой старый учитель, но ведь это так, морок; назначение, которого ты и без того опасался. зато теперь у тебя жёсткая, кочевая жизнь, требующая необычных рудиментарных умений, например, раз в день стирать свой белый воротничок под рукомойником на заправке.

чтобы о ком-то отзывались с той же брезгливостью, с какой отзывается о тебе вся церковная рать, включая кардинала, недостаточно просто держаться нейтральной стороны. нужно быть и там, и там, и здесь — сразу везде, во всех местах одновременно, и ни в коем случае не быть объектом всеобщей любви. люди вообще не любят тех, кто заставляет их напрягаться, кто заставляет их раздумывать над собственными словами и защищать уже оглашенный выбор. и всё же, расстояние между тобой и людьми должно быть тесно заставлено, ведь люди хотят опираться на знакомые комоды и перепрыгивать через известные им стулья, миновать понятные им заводи зеркал, — ты из тех, кто может подать руку, даже если с течением лет вывел из разросшейся пустоты лишь горячее рыхлое вещество — равнодушное объяснение небес (да и ещё бог знает что).

cunctis enim diebus vitae suae comedit in tenebris et in curis multis et in aerumna atque tristitia

ибо все дни его-в темноте, и в плаче, и в сильной ярости, и в страдании, и в огорчении.

карта cheth, возничий, человеческий рот для правды — кульминация всего предшествовавшего, идеологическое отступление, путь гебуры через эдем — яд и гнев божий; чай из его цветов на древе жизни успокаивает сердце, а отвар из коры способен быстро очистить кровь. таким как ты нельзя останавливаться, время буквально поедает тебя, как дракон нидхег: он грыз кости мёртвых, чтобы те страдали и возрождались вновь. а твоё прошлое грызет тебя, чтобы в настоящем ты не успевал задумываться, стоит ли бежать или время первых давно ушло.

где-то в твоём подсознании существует осознание зла, хотя, нет, скорее даже ощущение зла, ведь весь прочий мир под твоими руками — сплошное белое пятно, сцепившиеся параллели, исключительный логический довод. и это ощущение как una spiacevole constatazione — негромкое замечание мемфиса, без которого не сработает ни одно противоядие. скажем так, рассохшийся песок у восточных берегов иордана оставляет тебя равнодушным, а потому остаётся простым пятном на карте до тех пор, пока не коснётся тебя, но не мимолётным пятном жалости, а верёвкой на шее, как у повешенного. и тогда убийства в тех шести домах — обращаются злом, направленным не только против места, которому ты служишь, но против тебя самого. оно же рождает в тебе ответное зло, пусть даже бесплотное, не осознанное, но поднимающее пепельный, душный ветер.

и вдруг, между тобой и беспокойной серой точкой под потолком — точкой естественного, первородного зла — возникает некая связь.

---

поговорим об отце нашем всевышнем, о регалиях католической власти, сомнительных библейских мифах, концептуальных образах арканов и экзорцизме в духе горфена — кратенько и по существу о сюжете. а если серьёзно, то мы просто ебнулись и завернули хитровыебанный сюжет в таро, который я обязательно тебе расскажу во всех подробностях, когда ты решишь, что тебе надо ввязаться во что-то подобное.

беннет — это крестный отец всего нашего сюжета, католический «папочка» с непробиваемым лицом, карманной библией и в белом парадном воротничке священника, не брезгающий оружием, мордобоем и прочими нечестивыми методами борьбы за идеалы. на службе — правильный, пунктуальный, немногословный и вежливый; в жизни — периодически хочет прострелить маркусу (повешенному) затылок за хуевые шутки и упрямство, но приходится только пользоваться своей властью и лишать сана. мы тащили костяк образа из «изгоняющего дьявола» со строгого чёрного парня, поэтому, если тебе хочется рассмотреть его со всех сторон — смотри канон; не хочется — создавай своё в той мере фантазии, в какую тебе вообще захочется залезть. всё, что нужно понимать — это то, что беннет, этот серьёзный строгий священник с ебалом на ноль, на самом деле та ещё чувствительная штучка с понтами парня из большого города и солидным званием по ватиканским меркам; проще говоря, он простой человек, но, как и все чиновники — имеет достаточно терпения, чтобы в большинстве случаев носить на себе вот эту вот маску «папочки». джерри (башня) у меня пиздливый и доебистый, мёртвого из могилы поднимет, чтобы выяснить правду, всё-таки бывший коп, поэтому их знакомство не обещает быть гладким и нежным, зато будешь из нас самый интеллигентный, если выдержишь момент напряжения и не втащишь кому-то с  первых минут. но, вообще, по моим расчетам и исходя из того, что беннет — больше верующий на бумажке, чем по жизни (по жизни он слишком много разгребает за всеми говна), они с джерри найдут хороший коннект, а всё святое оставим маркусу, которого ты, кстати, очень некрасиво лишил сана — просто за то, что тот наставил на тебя пистолет. нельзя быть такой мстительной дрянью, беннет, ты же лицо и целая пиар-кампания католической церкви.

со всеми вопросами, предложениями, идеями, а также примером поста — буду ждать тебя в лс, помогу, посмотрю и сориентирую, потому что наш каст — это 100% про сюжет и встратейшие его ответвления. но! есть два важных момента: во-первых, мы реально медленные, и будет здорово, если ты в том же русле дрейфуешь с постами, за спидпостерами нам не угнаться никогда; во-вторых, нам важно, чтобы ты хотел, горел, нёс в ответ идеи/образ, потому что если нет, мы потухнем на раз-два, с пассивными игроками коннект не идёт от слова совсем. и да, тиль швайгер на внешности  — это красивый концепт; но если сильно захочешь кого-то другого, мы точно сговорчивые.
верим, любим, надеемся, ждём  — из души в душу, как говорится.

---

пример вашего поста (пост левый, не за башню)

i like when you get mad
i guess i'm pretty glad that you're alone
you said she's scared of me?



Если вы хоть раз были Оклахоме, вы, вероятно, слышали о них — Спасителях.
Если же нет, вы наверняка где-нибудь видели жёлтые метки, огромные кресты, которыми они помечают здание, прежде чем назвать его своей собственностью; одна такая метка значит здесь в разы больше, чем потрескавшаяся табличка с надписью «Бриджес Корпорейтед». Кроме того, вы могли заметить, проезжая Кантон, как стало тихо в границах штата. Ни людей, ни тварей, ничего живого и мёртвого — город будто замер во времени, после того взрыва в девяносто седьмом. Остались только метки, истории и одно единственное имя.

Знаете, если бы телевещание не оборвалось, этот парень, о котором здесь все говорят, мог бы стать завсегдатаем шоу «Доброе утро, Америка» — никакой политики, никакой старухи с идиотскими призывами о воссоединении, никаких песен Стива Гудмана. Да, к чёрту цензуру в прямом эфире — он бы запросто разложил перед вами все карты, вот так просто, чтобы отвести душу, чтобы очистить вашу совесть, чтобы у каждого в этом проебанном мире появился шанс на выживание.

Этот парень,  he saw some crazy shit.
Поверьте, ему точно есть, что вам рассказать.



откуда только берётся этот блядский дождь?
не важно, стоишь ли ты тут или прячешься где-то там — со временем, от него начинает неметь всё тело — всё дело в выплесках, в концентрации смолы, с каждым днём её всё больше в воздухе. за те семь месяцев, что мы прожили в этой дыре, металлическая крыша чистилища почернела и совсем рассохлась, последний этаж теперь завален рыхлым песком и осколками, пришлось даже послать майки немного разгрести это дерьмо, чтобы в одну сладкую ночку нас всех здесь не придавило, прямиком к тварям и тому свету.

тёплые деньки на исходе, а мы так и не нашли ни одного заброшенного бункера на всём холдтоне. ну и что дальше, dude? двигаться к колорадо? надеяться, что под шайенн уцелел хотя бы один военный комплекс? ха, бросьте, ни один идиот не поведет сотню людей через пустоши, кишащие тварями, бога ради, я не хочу сдохнуть раньше положенного, нет-нет, парни, моя собственная задница — всегда на первом месте, мы же здесь не секту альтруистов открыли, верно?

чёрт, это не смешно. вот только вчера я вышел на площадку, проверить, не сочкует ли с новой работёнкой толстяк джей — ну ты глянь, вечно он что-то жрёт на этих своих перекурах, как вдруг меня пробрало такой силой дрожью, что я едва не рухнул на месте — вниз, по ступенькам, как какой-то мешок с дерьмом. и это, мать твою, нихрена не похоже на томный приход от пакетиков с гранулированным порошком, меня как будто скрутило изнутри что-то неебически огромное, и эта тварь одним махом выдернула из меня и кости, и все кишки. помню, однажды я встретился лоб в лоб с синим хаммером на своей малышке; приборную панель расплющило в два счёта, и рулём мне придавило сразу шесть рёбер — так вот, эта хреновина была хуже раз в семь и испугала меня, нахрен, до смерти.

да-да, я знаю, чтобы отравиться мертвячей жижей, нужно, чтобы дохрена всего совпало: четыре вылазки в неделю, парочка новых гнёзд с тварями, как минимум один дерьмовый душ на чёрном болоте и просто дохуя какой невезучий день!

чтоб меня, неужели я так облажался?
(мир уже лет тридцать разваливается на части, и мы все здесь просто пытаемся выжить.)




Ниган в двух шагах от Мистера Сорвиголова.
Стоит ему распрямиться, и он будто на сцене — никакого подиума или зрителей, только вибрирующий воздух и скромный старина Ди.

Щетине на его лице, вероятно, дней пять — седая, ухоженная, с чёрными вкраплениями, она добавляет лицу сверху ещё лет десять. Челюсти ходят туда-сюда и вдруг замирают, пережёвывают сладкую резинку и растягиваются в улыбке снова. На чёрной футболке и холщовых штанах нет ни одного пятнышка, отвороты и круглые заклёпки на кожаной куртке едва поблескивают в отражении света фонарика. Волосы аккуратно зачёсаны назад, и судя по парфюмированному запаху — чем-то вроде геля или воска для укладки.

Здесь, в затхлой подземной камере, вместо помоста — крохотный участок бетонной плиты, вместо микрофона — бейсбольная бита, обмотанная колючей проволокой.

— С-э-м-м-и, — насмешливо чеканя буквы чужого имени, он медленно шагает вперёд и сгибается навстречу, будто ища глазами какой-нибудь опознавательный знак, навроде «продукт бриджес корпорейшн». — Знаешь, дружок, я видел многих из безумной шайки «старушки Стрэнд», но ты... Ты не очень то катишь на мальчика-посыльного. Да и твоё барахло, за исключением грузов, конечно — чёрт, оно же настолько дерьмовое, что я бы даже труп в него не стал заворачивать. Слушай, я понимаю, у нас тут назревает конец света и всё такое, но ты хотя бы мог найти себе оборудование поприличнее, раз уж решился исполнять гражданский долг перед обществом. Или на собственную шкуру тебе тоже наплевать, м?

Ди тихонько скрипит дверью камеры и коротко, почти неодобрительно, морщится. Наверное, в первые в жизни он искренне не понимает, для чего они здесь тратят своё время — картина прозрачна, незачем оттягивать момент.

Здесь, в этой подпольной яме с глиняной лепниной, наедине с парой-тройкой видов выживших насекомых, каждый человек делает свой осознанный выбор, и даже отказ от выбора — здесь, это тоже ахринительно важный выбор.

Ниган заразительно смеётся, пригибаясь всё ниже к полу; бита рывком упирается в мягкий земляной пол, цепляя шипами проволоки чужие брюки.

— Нет, Сэмми, мне не нужен курьер, но, видишь ли, мне нужна информация, которую ты, как курьер, запоминаешь наизусть, прежде чем щёлкнуть пальцем на терминале «принять заказ», понимаешь, да? — упираясь одной рукой в колено, он наконец присаживается на корточки — совсем близко, почти вплотную — и лениво шевелит смуглыми пальцами, выстукивая по деревянной рукоятке какую-то ритмичную мелодию из головы; его улыбка похожа на улыбку карточного шулера, только чуть более озверелая. — Гляди ка, я же сегодня в отличном настроении, даже готов с тобой ещё немного поболтать. Но, дорогуша, не слишком долго — не затягивай, я, знаешь, я терпеть не могу ждать... Ты же помнишь эти очереди на тридцать первое октября в Колумбус? Полдень, охранник испуганно отпирает замок на дверях и уносит из зала ноги — пуф, и сотни человек вталкиваются внутрь, хватают всё-всё подряд. Глядите, это же АЛДО за тридцать восемь долларов! — пуф, пуф, пуф, и тележка наполняется бесполезным барахлом: «ах, простите, на вашей кредитке недостаточно средств», сзади кричит старуха — «хэй, Гарольд, я нашла тебе массажёр для спины», и машет в воздухе вибростимулятором с двумя металлическими шариками в форме здоровенных яиц — ну, знаешь, из отдела секс-игрушек. Чёрт, ну что было за времечко, да? Безумная, сумасшедшая осень девяносто восьмого...

Сквозь темноту, под дребезжащим светом фонарика в чужих руках, начинает проступать оранжевая завязь — контур его вывернутой наизнанку улыбки.

Под чужими глазами скомканы припухлые круги давней усталости — тёмные на бледном, почти выбеленном лице. Липкие от духоты и сонливости.  Здесь, поверх заплесневелой от повышенной влажности земли, такое здоровое тело выглядит почти инородным. От него пахнет залежалой смолой, ржавчиной и попкорном.

— Я, знаешь, я терпеть не могу очереди и все эти толпы народу, — невзирая на мелкие попытки уйти от навязчивых прикосновений, Ниган будит нарочно хлопает по чужому плечу и мягко вдавливает под сухожилие несколько пальцев. — Ха, ладно, давай так, дружок.Ты расскажешь мне, как называется штука, которую ты забрал в терминале для доставки и назовёшь мне имя получателя, а я, в свою очередь, буду так гостеприимен, что накормлю тебя досыта и, кто знает, может даже вскоре отпущу восвояси, идёт? Ты вроде неплохой парень, Сэм, давай не будем ничего усложнять между нами,
— я и ты, уговор?